С детства я был истеричным. Моим первым словом было — «нет». Я видел, что окружающие действуют не в моих интересах, и старался воздействовать на них игрой в истерику. Не истерикой, а именно игрой в истерику. Мои родители, мои одноклассники и мои преподаватели считали меня неуравновешенным и злым ребёнком, но внутри у меня не было достаточно ненависти для того, чтобы называться ненавистником. Я специально накручивал себя во время срыва, более того — я специально провоцировал срыв. Так я вычленял больше энергии для топорной, но всё же манипуляции окружающими.

Истерики работали чуть больше, чем никак, но всё же лучше, чем всяческие убеждения — против моих чванливых отца с матерью, против ровесников, умственно неспособных строить логические цепочки. Со временем я научился убеждать окружающих, понял, что пустые взрывы гнева вызывают у людей моего уровня только омерзение и смех, и начал вплетать давление искуснее, тогда, когда это уместно. Основную часть времени я стал походить на спокойного, добродушного человека, и мои новые знакомые мне на это иногда указывают.

Так или иначе, я ни на секунду не забывал, что моя злоба — это всего лишь средство. Внутри меня нет никакого чувственного начала, или же оно сильно урезано. Все эмоции внутри себя я вызываю сам, и с понятными мне целями. Иногда нужно перед кем-то покрасоваться, чтобы выглядеть человечно, иногда приходится поднимать продуктивность, когда на тебя давит усталость.

Очень многое из того, что касается меня, находится под моим полным контролем. Я не поддаюсь даже гипнозу — это несколько раз подтверждали различные специалисты, к которым меня водила мать, дабы сбросить мою эмоциональную нестабильность, лол. Поэтому я никогда не пойму школьника из манги, на которую ссылается эта новость. Жаль. Столько возможностей упущено. И это не говоря о житейских воздействиях. Где мои эмоции? Где настоящие гнев, радость, эмпатия? Мысль о том, что мне это не присуще, возможно, с рождения, угнетает — чувствую себя калечным.

Что мне остаётся делать? Только разбираться в сложных теоретических рассуждениях, совершенствовать свои навыки, рваться в правящую верхушку и любить тянов. Последние, кстати, приносят особую радость и удовлетворение.

P.S. А образ Рены, удерживающей Кейичи — это результат интереса к предмету беспомощности перед эмоциями, которой у меня никогда не было.