Ещё одна локация засортирья. Выглядит как старый пошарпанный совковый кабинет, стены покрыты несколькими слоями полуобвалившейся белой штукатурки, под которой находится криво нанесённая валиком из ближайшего строймага зелёная краска, у стен, ведущих к таким же старым деревянным оконным рамам и окнам со следами краски разных оттенков, надписей «ХУЙ», «ЦОЙ ЖИВ», «КАЛЫЧ ЧЬМО», «ЛЕНА ШЛЮХА» неуклюже нацарапанными острыми предметами, находится нерабочий токарный станок 1956 года выпуска у которого спиздили половину запчастей.

Полустухший паркет цвета рыже-багровой грунтовки перекрывается в некоторых местах металлическими пайолами, покрашенными в более светлый оттенок такой же грунтовки, а плакаты на стенах 2005 года печати повествуют о технике безопасности и правилам работы с фрезеровочным станком, которого в этом кабинете никогда не было. Можно было бы не обращать внимание на отсутствие вида в школьный двор или в принципе куда либо кроме ослепляюще-белого света из окон и сказать, что это обычный побитый временем кабинет труда, в котором десятилетиями не велись ремонтные работы, если бы не его единственный обитатель, терпеливо поджидающий своих жертв – вечно-бухой от домашней чачи армянин с 30см НАПИЛЬНИКОМ, на лице которого можно увидеть многовековой слой морщин, по которым можно считать его возраст, по внешнему виду напоминающий трудовика возрастом от 40 до 70 лет в синем фартуке с неотстиранными белыми пятнами от спермы и слюней. Любой пиздюк, задержавшийся в этом кабинете будет ВЫЕБАН в засранной тёмной кладовке