â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“ â–“â–“ â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“ â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“ â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“ â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“ â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“ â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“ â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“ â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“â–“
в последнее время ты слишком много проецируешь.
Калопарраша эста уна сементерия де кочес.
Даже черви — высшая форма существования
относительно вас. Молитесь вы жёлтой срущей
крысе (Солнце — жёлтая срущая крыса), Одину
(бог Одинчана — Один) — вы будете заживо
съедены червями. Они копаются в вас лучше,
чем это делаете вы.
Или молитесь Тьме.
–2
Вам СТРАШНО, мразотно-помойные бактерии?
Ухожу от вас навсегда. Разлагайтесь тут
одни, калодауны.
huechiwa
Семь хуев на ротешник за семь секунд.
Завидуете мне?
bunnychiwa
Прошел на сосач с пересадкой в
нультирече.
Завидуете мне?
7 километров по жаре с тяжелой сумкой.
Завидуете мне?
Или затравим, или уничтожим парашу. Со времен обоссанной крысы ничего интересного не происходило. Давайте докажем, что есть еще каки в каковницах
Вы даже никогда не сосали писечку у ребят…
Не калортарианец.
Вы даже никогда не лизали писечку у тян…
То что же тогда облака? А дождь?
сука ты уеб ок блядь ебаный
тебя это ебет что ли?
мудак
сука БЛЯТЬ вот за ТАКИЕ вопросы у нас на
колначе убивали нахер!!!
У ФК сегодня нордическое настроение.
Как на колначе в его последние дни.
И сразу же объебался морковным соком. Попробуй, еще захочешь.
И сразу же начал копаться в себе, чего и вам, жалкие черви, желаю.
И сразу же чекнул клитор мошонки.
А в окне, как обычно, жёлтая срущая крыса.
Прочекал соцсети няшочек.
Заебался видеть форс нультиреча на колчке и решил сам посмотреть, что это за параша, но вместо сайта у меня пикрелейтед. Что за хуйня? Как мне зайти?